Юнги стоит на улице, прислонившись спиной к стене, и с наслаждением курит. Он выдыхает сизый дым и наблюдает за тем, как он медленно растворяется в воздухе. Красиво.
      — Опять куришь? — слышит он недовольный голос Хосока и невольно вздрагивает. — Сколько раз тебе надо говорить, что это вредно, чтобы ты бросил?
      — Да иди ты, — огрызается Юнги, снова делая затяжку. — Что хочу, то и делаю. Это моё тело.
      — Я не собираюсь спокойно смотреть на то, как ты губишь себя, идиот, — хмыкает Хосок. — А ещё, мне не нравится то, как от тебя пахнет потом. Это отвратительно.
      — Так ты за меня переживаешь или всё-таки за себя? — усмехается Юнги и тушит сигарету о стену здания. — Ты уж определись.
      — В первую очередь, конечно, за тебя, — обиженно говорит Хосок. — Хён, пожалуйста, завязывай с этими дурацкими сигаретами.
      — Как-нибудь позже, — отвечает Юнги и, поднеся замёрзшие руки к лицу, дышит на них, чтобы согреться. — Отстань, пожалуйста, а то заебал уже.
      — Ну хён, я же переживаю за тебя, — возмущается Хосок, поворачиваясь к нему. — Ты замёрз?
      Юнги приятно из-за того, что Хосок о нём заботится, но это одновременно причиняет ещё и боль: Юнги уже давно любит Хосока, но признаться ему в этом никак не решается, потому что прекрасно понимает, что взаимности ждать не стоит. В конце концов, они оба парни, а Хосок предпочитает девушек.
      — Да, — бурчит он. — Сегодня очень холодно.
      Хосок ничего не отвечает и, слабо улыбнувшись, подходит к нему ближе. Он прикасается к его рукам своими тёплыми пальцами и, наклонившись, тоже принимается на них дышать.
      — Ты не будешь против, если я немного помогу, хён? — спрашивает он тихо, а у Юнги в этот момент внутри всё замирает.
      Он чувствует, как щёки предательски краснеют, и мысленно радуется тому, что сейчас темно.
      — Ты обо что головой ебнулся? — спрашивает он недовольно. — Прекрати.
      — Ну вот всегда ты так, хён, — вздыхает Хосок. — Я ведь только помочь хотел, а ты опять ругаешься.
      Юнги поспешно отворачивается, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Находиться рядом с Хосоком всегда тяжело и очень больно, а скрывать свои настоящие чувства становится всё сложнее и сложнее. Впрочем, Юнги, даже если бы мог, ни за что не рассказал бы Хосоку ни о чём, потому что, как ему кажется, любовь — это невероятно глупое и нелепое чувство.
      — Хён, что-то случилось?
      Юнги презирает себя за то, что каким-то образом умудрился влюбиться в Хосока, и совершенно не знает, что теперь с этим делать.
      — Нет.
      — Ты странно себя ведёшь, — в голосе Хосока слышится беспокойство.
      — Ты бесишь меня, — хмыкает Юнги. — Честно, уже заебал. Я хочу побыть один.
      — А мне надоела твоя грубость, — обиженно отвечает Хосок. — Почему каждый раз, когда я пытаюсь с тобой общаться, ты так себя ведёшь? Это неприятно, знаешь ли.
      Юнги ничего не отвечает. Он вытаскивает из кармана пачку сигарет, намереваясь покурить снова, но Хосок внезапно вырывает её у него из рук.
      — Я больше не позволю тебе курить, хён, — строго произносит он. — Хватит с тебя на сегодня.
      — Верни, — хмурится Юнги. — Немедленно.
      — Нет, — твёрдо отвечает Хосок. — Даже не думай, что я спокойно буду позволять тебе убивать себя.
      — Да не сдохну я от одной сигареты, — Юнги начинает злиться. — Отдай.
      Хосок отрицательно качает головой и убирает пачку сигарет в карман своей куртки, после чего застёгивает его на молнию. Он подходит к Юнги и довольно-таки грубо прижимает его к стене.
      — Может быть, хён, тебе наплевать на себя, — начинает он, — а вот мне нет.
      Юнги жмурится и замирает. Подобная близость с Хосоком пугает и одновременно вызывает нежный трепет внутри. Ему опять становится жутко стыдно, и он чувствует, как щёки обдаёт жаром.
      — Хён? — удивлённо спрашивает Хосок. — Что с тобой?
      — Н-ничего, — выдыхает Юнги, и злится на самого себя за то, что голос сильно дрожит.
      — Ты покраснел, — Хосок внезапно прикасается к его щеке пальцами. — С каких это пор ты стесняешься, когда я рядом?
      — Не говори ерунды, — шепчет Юнги, не решаясь даже открыть глаза. Прикосновения Хосока вызывают бурю эмоций, и он в этот момент ненавидит себя только сильнее.
      — Но ты явно смущён сейчас, хён, — довольно усмехается Хосок и, наклонившись к его уху, тихо спрашивает: — Ты случайно не влюбился в меня?
      — Нет, — поспешно вскрикивает Юнги и пытается его отпихнуть. — Совсем ебанулся?
      — У тебя такая бурная реакция, — с довольным видом произносит Хосок. — Знаешь, мне кажется, что это говорит об обратном. Ты всё-таки меня любишь.
      Юнги в этот момент больше всего хочется провалиться сквозь землю. Он старается взять себя в руки и шумно втягивает ледяной воздух носом. Очевидно, что он действительно выдал себя с головой, поэтому Юнги усиленно пытается придумать, как всё исправить.
      — Скажи, хён, ты ведь всё-таки любишь меня, да? — продолжает допытываться Хосок. Он прижимает Юнги к стене ещё крепче и наклоняется так, что между их лицами остаётся всего несколько сантиметров.
      Юнги замирает, смотря на него испуганно, но не сопротивляется. Тело становится ватным, и щёки краснеют ещё сильнее.
      — Отпусти меня, — жалобно бормочет он, разом теряя всю свою решимость и гордость. — Пожалуйста.
      — Почему ты молчал, хён? — шёпотом спрашивает Хосок и наклоняется ещё сильнее. — Или ты меня боялся?
      Юнги ничего не отвечает. У него начинает кружиться голова, и он, боясь упасть, цепляется за Хосока, мечтая умереть на месте. С губ срывается тихий всхлип, и от стыда и злости на самого себя он уже готов позорно расплакаться. Но позволить себе ещё и это он не может, поэтому усиленно пытается взять себя в руки.
      — Ты такой податливый, — продолжает шептать Хосок. — И вовсе не такой злой и крутой, каким хочешь казаться. Такой ты мне нравишься намного больше.
      — Заткнись, — шепчет Юнги. — Я ненавижу тебя.
      — А я вижу, что всё обстоит ровно наоборот, — ласково произносит Хосок и внезапно целует его в губы.
      Юнги от неожиданности вздрагивает и замирает. Ноги предательски подкашиваются и, если бы Хосок сейчас не прижимался плотно к его телу, он бы точно упал. Продолжая цепляться непослушными пальцами за чужую куртку, Юнги неуверенно начинает отвечать на поцелуй, действуя неумело и зажато. Раньше ему уже приходилось целоваться не один раз, но сейчас он внезапно снова чувствует себя неумелым школьником и напрочь забывает о том, что и как надо делать.
      Ситуация пугает и радует одновременно: с одной стороны, ему невероятно стыдно, а с другой — он счастлив, потому что Хосок не начинает его презирать и даже делает первый шаг.
      "Может быть, я сплю? — думает Юнги, дрожа всем телом. — Это просто не может происходить в реальности".
      Но губы Хосока тёплые, и он чувствует их прикосновения. Даже холод перестаёт его волновать, и он полностью отдаётся во власть своим ощущениям, позволяя себе действительно стать податливым и нежным.
      — Ох, хён, — выдыхает Хосок, когда отстраняется. — Ты такой... классный.
      А Юнги от этих слов хочется стонать. Он смотрит на Хосока с обожанием и безграничной преданностью, больше не стесняясь своих чувств, ведь, вроде как, Хосок совершенно не против и не отталкивает его.
      — Я люблю тебя, — шепчет он совсем тихо. — Уже очень давно.
      Говорить это странно и по-прежнему страшно, но Юнги пересиливает себя. Он хочет показать Хосоку всю искренность и силу своих чувств.
      И, не дожидаясь ответа, он прижимается к нему ещё сильнее, крепко обнимая, и тянется за новым поцелуем.
      — Давай вернёмся в общежитие? — предлагает Хосок. — Я замерзаю.
      Юнги кивает, соглашаясь, хотя ему хорошо и здесь: сейчас он даже не чувствует холода. Но мучить Хосока он совсем не хочет.
      Они быстро возвращаются в общежитие и прячутся в комнате Сокджина и Юнги. Благо, что Сокджина сейчас нет: он ушёл гулять вместе с Тэхёном и Намджуном.
      Юнги поспешно снимает с себя куртку и не успевает опомниться, как Хосок толкает его на кровать. Сдавленно охнув от неожиданности, он смотрит на него с удивлением, но не сопротивляется, а Хосок тем временем принимается его жадно целовать, буквально сминая его губы своими.
      Юнги кажется, что он сейчас плавится. В груди появляется невероятно приятное тёплое чувство, и он едва не стонет от удовольствия и счастья, крепко обнимая Хосока.
      — Хён, — шепчет тот, когда отстраняется. — Скажи, а ты переспал бы со мной?
      Юнги немного пугает подобный вопрос. Он замирает, смотря на Хосока с недоверием, но потом, совсем немного поколебавшись, кивает, давая положительный ответ.
      — Но только не сегодня, — добавляет он. — Сегодня я не готов. Прости.
      — Ничего страшного, — отвечает Хосок. — Я не буду на тебя давить.
      — Спасибо, — Юнги слабо улыбается. — Я обещаю, что потом всё обязательно будет.
      Он снова тянется за поцелуй, но дверь в комнату в этот момент открывается. Юнги замирает, смотря на Чонгука, застывшего в проходе, с нескрываемым страхом. Сердце в груди, казалось бы, пропускает один удар, болезненно ёкнув.
      — Ну что, хён, — насмешливо спрашивает Чонгук, слегка наклонив голову к плечу. — Я же говорил, что ты нравишься Шуге-хёну.
      — Да, ты был прав, — отвечает Хосок, садясь на кровати и вытирая губы тыльной стороной ладони. — Чёрт, он так хуёво целуется.
      — Теперь ты должен мне четыре тысячи, Хоби-хён, — с довольным видом говорит Чонгук.
      — Ч-что происходит? — Юнги ничего не понимает. Он смотрит то на Чонгука, то на Хосока, и ему становится жутко страшно.
      — Мы с Хоби-хёном поспорили, — отвечает Чонгук спокойно. — Я сказал, что ты его любишь, а он не хотел мне верить, поэтому мы заключили пари. Хоби-хён должен был добиться твоего признания, и, поскольку у него это получилось, я выиграл.
      — Да, не думал я, что ты гей, хён, — разочарованно произносит тем временем Хосок. — У меня даже и мысли не возникало до сегодняшнего дня о том, что ты можешь быть в меня влюблён.
      — Вы... вы — голос Юнги сильно дрожит. У него так и не получается закончить начатую фразу, и он, из последних сил сдерживая слёзы, прикусывает нижнюю губу.
      Он не знает, как умудряется держать себя в руках, потому что ему хочется вопить во всё горло и биться в истерике, отчаянно рыдая. Теперь, понимая, что Хосок его обманул, он испытывает ужасный стыд, а внутри, где-то в районе сердца, появляется неприятная ноющая боль, которая с каждой секундой становится только сильнее.
      Хосок тем временем, больше не говоря ни слова, встаёт с кровати и выходит из комнаты, бросив на Юнги презрительный взгляд. Чонгук пожимает плечами и тоже уходит, закрыв за собой дверь, и снова начинает требовать отдать ему деньги. А Юнги после этого, зажав рот руками, тихо воет, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.
      Ему не хочется верить в то, что всё это происходит с ним в реальности, не хочется думать о том, что Хосок теперь его презирает из-за ориентации. У него начинается истерика, и он, больше не сдерживаясь, падает на кровать, обняв себя руками, и принимается горько плакать.
      Ужасно больно.
      "Как я только мог ему признаться? — думает он с отвращением. — Как я мог быть настолько тупым?"
      Из коридора доносится шум: Сокджин, Тэхён и Намджун вернулись с прогулки, поэтому Юнги поспешно вытирает слёзы и пытается взять себя в руки, чтобы никто не заметил того, что ему плохо.
      — Эй, ведите себя тише, — слышит он голос Сокджина, когда открывается дверь. — Шуга, кажется, уснул.
      После этого Юнги действительно старается притвориться спящим, потому что ему сейчас совершенно не хочется, чтобы его трогали.
      "Какая жалость, что я не могу побыть один, — думает он с горечью. — Пожалуйста, оставьте меня в покое".
      Дверь закрывается, и в комнате становится намного тише. Сокджин включает ночник и принимается медленно раздеваться, а Юнги всё это время старается не шевелиться, хотя поза, в которой он лежит, оказывается жутко неудобной.
      Наконец, Сокджин выключает ночник и тоже ложится в кровать. Юнги через некоторое время осторожно переворачивается на живот и, крепко обняв подушку, всё-таки засыпает.

— Я хочу уйти из группы, — твёрдо произносит Юнги.
      — Что? — удивлённо спрашивает Намджун. — Ты шутишь?
      — Нет, я не шучу, — хмыкает Юнги. — Я действительно хочу это сделать.
      Он больше не может каждый день видеть презрительный, полный отвращения взгляд Хосока. Стыд и злость на самого себя сводят с ума, заставляют чувствовать себя невероятно жалким.
      — Но почему? — Намджун хмурится. — Слушай, может быть, ты ещё подумаешь? Не надо так сразу.
      — Я уже подумал, — перебивает его Юнги. — И твёрдо решил.
      — Это из-за Хосока? — внезапно спрашивает Намджун.
      — Что? — от неожиданности Юнги вздрагивает. — С чего ты взял?
      — Ну, я же не настолько тупой, чтобы не заметить, что вы игнорируете друг друга, — фыркает Намджун. — Да и Чонгук мне обо всём рассказал. Ну так что, причина твоего желания покинуть группу — Хосок?
      — Нет, — отрицательно качает головой Юнги. — Из-за такой хуйни я бы не стал всё бросать.
      Он смотрит Намджуну прямо в глаза и старается выглядеть как можно более уверенным.
      — Я не хотел этого говорить, — медленно произносит он. — Но вы все уже давным-давно меня заебали. Я хочу начать сольную карьеру. Вы мне больше не нужны.
      — Если ты поссорился с Хосоком, — отвечает Намджун, — то это ещё не повод набрасываться на всех и настраивать их против себя. Подумай ещё немного, прежде чем принимать такие серьёзные решения.
      Намджун уходит, и Юнги остаётся в одиночестве. Он ещё долго стоит и смотрит на стену невидящим взглядом, поджав от досады губы. Он даже не собирается больше ни о чём думать, потому что твёрдо решил, что уйдёт из группы. Тем не менее, бросать музыку ему не хочется, и он намеревается попытаться дальше выступать уже в одиночестве.
      В конце концов, он не настолько слаб и ничтожен, чтобы не справиться с этим. У него есть фанаты, и он намерен идти до самого конца.
      "Скоро начнётся моя новая жизнь, — думает Юнги, направляясь в свою комнату. — Всё будет абсолютно по-другому. Чтобы воплотить свою мечту в жизнь, мне не нужны бантаны".